Письма Д.Б. Эльконина - 2

[laniana.livejournal.com]

Начало
Источник: Публикация "ВЕСТИК МОСК. УН-ТА. СЕР. 14, ПСИХОЛОГИЯ. 1989. № 4" в рубрике НАУЧНЫЙ АРХИВ.

ЗО.ОЗ 1944.
Дорогой Алешенька!
<...) Вот уже 20 дней стоим на месте невдалеке от пункта П. Жизнь стала сразу однообразнее и скучнее, хотя я изредка брожу no-окрестностям в радиусе 10-12 км, но ощущение однообразия меня не покидает.
Устроились сносно (для походных условий даже хорошо). Изба, тепло, всем есть где отдохнуть, свет хоть и керосиновый, но свет. Ре-гулярное питание (по режиму как в санатории, по качеству поход-ное), изредка водка и "дома" жареный картофель с селедкой.
С интересом следим за успехами на юге, надеемся, что скоро опять наступит наша очередь. Работаем средне (в смысле нагрузки и занятости). Работа однообразная, привычная, здоровье хорошее, на-строение сносное. Все чаще и чаще думается о будущем (так; как будто бы виден конец войне). Мечтается о встречах с друзьями, радостях. Думается о доме, личных делах, семье (будущих переживаниях). Боюсь, что окончание войны принесет мне не только радость, но еще раз, изнурительнее чем теперь, переживание горя, утрат.
Что собираюсь делать, если вернусь? Живу старыми долгами - игрой, грамотой. Все чаще думаю, что надо будет восстановить фигуринское дело24. Пожалуй, кроме меня этим и заняться некому в Ле-нинграде. Повернуть его как положено и закончить хоть с первыми 3 годами, а потом можно и дальше пробовать.
Что вы теперь делаете? Кто занимается детишками? Сделано ли что-нибудь интересное в этой занимающей меня области, или все за-нимались "военными" и "послевоенными" специальными вопросами, а о детишках забыли. Напиши мне об этом хоть в нескольких словах. Надо ведь понемногу входить в курс дел.
Вчера прочел в газете за 24.3, что Педагогическая Академия на-чала свое существование. В числе ее действительных членов увидел Алексея Толстого и др. Из всех меня обрадовала только фамилия Щерба Л. В.25 Это настоящий ученый и большой специалист. Неуже-ли Каиров26 заместитель президента? Я его не знаю как администра-тора, но мне кажется, что как ученый это не густо.
Значит, вы все теперь под эгидой Академии. Это кое-что или ни-чего? Ведь в свое время не столь давно слово "академия" вовсе не означало "наука", а иногда и совсем наоборот. Всякие были академии, особенно педагогические. Есть ли хоть тенденция к созданию настоя-щей Академии с настоящей наукой? Ведь дело не в докторантуре. Есть ли новые люди? Выросла ли и появилась ли способная (не говорю та-лантливая) молодежь? Как движутся ваши труды? Закончили ли вы с книгой по восстановлению и как обстоит дело с ее изданием27. Не помню, кто мне говорил, что ты пишешь учебник по психологии для школ. Правда ли это? Как идут эти дела? Ничего не знаю о твоей семье.
Дорогой мой! Опиши мне всех. Это будет отдельное "семейное" письмо. <...> Так как я скоро собираюсь в гости к вам, мне нужно все знать, дабы войти к вам уже знающим основные перемены, происшед-шие за эти годы. На месте ли твой диван с подушками?28 Этот, кото-рый уютный. На нем, забравшись с ногами, мы будем рассказывать друг другу о прожитых днях. Я припас пару живых новелл. Вернее, сюжетов для их создания. При твоей помощи они превратятся в новел-лы. Среди них есть страшные, а есть и романтические, любовные. <...)
Твой Даня.


9.05.1944.
Дорогой Алешенька!
<...> Письма твои меня всегда радуют, это - в особенности. В нем много теплоты, искренности и дружбы. Ведь правда приятно знать, что вопреки всему друзья остаются друзьями. Есть дом и люди, куда можно ехать не предупреждая о приезде, как домой, где будет тепло, уют-но и хорошо.
Очень рад был узнать, что в Москве был Гриша29. Вот молодец, что смог хоть на пару дней приехать. Я мечтаю об этом. Это, пожалуй, единственное мое желание (из реальных и независимых от хода и окончания войны). Вместе с тем боюсь встречи, боюсь не столько встречи, сколько расставания опять, может быть, надолго.
Возможности поездки в Москву стали меньше, чем раньше. Только какая-нибудь случайность может привести меня туда. Вероятнее все-то в ближайшие месяцы этого не случится.
Плохо разобрался в ситуации института30. Кто академик, кто нет и какое это имеет значение. Все, что хорошо для работы - хорошо.
Очень обрадовался "возврату" к детишкам. Ты ведь знаешь мое отношение к этим вопросам. Сплю и вижу работу над детишками. Все время меня не покидает какое-то чувство должника. Мне все кажется, что я чего-то не доделал, что должен оплатить какие-то счета-долги, связанные с детишками, психологией, школой31. Что это за долги, сам не знаю, и сколько ни думаю, не могу себе отдать в этом отчета. Бо-юсь, что забыл, на чем остановился в работе и начинать придется чуть ли не сначала. Это меня не пугает. Голова совершенно свободна и готова к любой умственной работе, тело - другое дело, оно, пожа-луй, устало.
Последнее время много бездельничаю, совсем перестал думать о войне и решил, что я просто в экспедиции, - простой, интересной экс-педиции. Ездил в командировку. За 3 дня проехал около 350 километ-ров. Испытал все способы передвижения - самолет, теплушка, верхо-вая лошадь, вездеход, повозка и ноги (они проделали основной путь). Наслаждался природой, такой красивой, весенней, как будто бы её не касается война. В природе все по-прежнему. По-прежнему ручейки не-сут вешние воды, зеленеет трава, набухли почки, появились первые ве-сенние цветы. Распускающиеся листья закрывают раны истерзанных осколками стволов. Свежая трава маскирует воронки, превращая их в простые ямки, закрывает разбросанные то там то здесь снаряды, мины и т. п. предметы, мешающие природе и весне. Утра все так же прекрасны, ночи звездны. Есть районы, которых не коснулась война и, кажется, люди, которые о ней не думают или ее не чувствуют.
Путешествие, проделанное мною, вместе с тем принесло и тяже-лые ощущения. Я видел город, старинный русский город, в котором уцелело только несколько домов, разбитые железнодорожные станции, храмы, дома, вырубленные леса и сады, опрокинутые взрывами плат-формы и вагоны, изможденных в лохмотьях людей, понуро глядящих на остатки своего прошлого. Устал за время "прогулки" здорово, но главным образом физически, нервно даже отдохнул.
Теперь вот приехал домой и сел опять за обычную работу, кото-рая мне изрядно надоела, стала скучна, привычна и не требует боль-ше напряжения. Ничего нет хуже, как работать без напряжения, ме-ханически. Противно. Жду с нетерпением начала работы, может быть скоро опять пойдем вперед, опять закипит как в котле и быстрее по-летит время.
Очень хотелось бы мне получить от тебя письмецо, в котором хоть немножко было бы рассказано о ваших успехах за это время. Я понимаю, что в письме это невозможно, что для этого нужна беседа, но все же хочу этого. Хочу знать, как далеко вы ушли в понимании пси-хической жизни от того, что было в 1941 году, много ли и долго ли придется догонять вас.
О себе писать почти нечего. Внешне я, конечно, здорово изменил-ся, постарел, появились новые морщины, физически устал. Знакомые утверждают, что я выгляжу хорошо и свежо. Я не поправился и не по-худел. Немного загорел.
Внутренне изменился, Я стал еще большим романтиком, чем был. Пожалуй, более замкнут и склонен к аутизму. Самоанализ и анализ поступков других людей занимает в моей жизни большое место. Рез-ко обозначилось созерцательно-философское отношение к людям и жиз-ни. Резко упала" способность к действиям.
Стал холоднее и рассудительнее.
Умнее не стал, пожалуй, даже поглупел, но наблюдательнее стал.
Так же доверчив, как и был. А в отношениях к людям склонен по-прежнему видеть раньше их положительные качества, чем отрица-тельные.
Вот тебе и мой портрет. Если прибавить к этому, что у меня по-явились "настроения", чего раньше почти не было, то это будет все. В целом, мне кажется, я изменился мало. Несмотря на то что 40 уже стукнуло, чувствую какую-то незрелость, даже инфантильность и пе-реживаний, и чувств, и мыслей.
Дорогой мой, что говорят в Москве, скоро ли кончится война? Иной раз кажется, что конца еще не видно, а в другой раз, что на-чался последний акт драмы, что близка развязка.
Со своими личными переживаниями я почти справился и могу да-же о них говорить. Боюсь, что они вспыхнут с новой силой, как только попаду домой, в обычную обстановку. За это время я видел столько горя, что свое личное как-то отошло, сгладилось.
Большой радостью для меня был приезд мамы в Ленинград. Я писал уже, кажется, что был в Ленинграде и видел ее. Бедная мама. На ее долю выпало столько горя. Все же она молодец и находит в себе силы ободрять меня (...)
Твой Даня


23.06.1944.
Дорогие! (Кто? Все живущие на Бронной в кв. 6, в деревянном домике под № 5).
<...> Неужели прошло уже 10 лет, как нет Л. С.32 Мне почему-то кажется, что это произошло непосредственно перед войной, и проме-жуток времени со дня его смерти до начала войны как-то спрессовал-ся, стал значительно короче, чем он был в действительности. События приблизились друг к другу, все маленькое и незаметное ушло, осталось мало событий и время сократилось. Образ Л. С., дорогой и любимый, уже стал покрываться дымкой времени. Из памяти стали улетучивать-ся детали. Мне кажется, я стал даже его идеализировать. Порой мне кажется, что он был высокий, мощный. Я ловлю себя на том, что приписываю ему черты, обладателем которых он никогда не был, Взгляды и поступки, которых он никогда не высказывал и не произво-дил. Это все рождается общим отношением и теми общими чертами,, которые для меня характеризуют его личность не только и не столько как ученого, сколько как человека. Мне стыдно признаться, я стал за-бывать дату его смерти. Письмо Марочки33 перенесло меня в 1934 год, напомнило мне эту дату, вызвало воспоминания, образы, почти виде-ния. Грусть овладела мной. Невозможность провести с вами всеми эти дни - мучительна. Вы, вероятно, подводили итоги - 10 лет работы, Думаю, что итоги положительны. К этим итогам прошу прибавить и мои довоенные - вы их знаете, и военные - это основное, я стал, мне кажется, умнее и способнее. Это ведь тоже важно. Все чаще и чаще думаю о свидании с вами всеми. Только вчера поговаривал по этому поводу кое с кем. Обещают.
Боюсь даже думать об этом, но возможно, что между 5 и 15 июля буду на несколько дней в Москве. Хотел бы, конечно, всех-всех уви-деть. (...) Дополнительно сообщу, дабы все были на местах.
Буду очень рад получить от Алеши письмо с изложением того, как прошел доклад "о сознании" и каково отношение к Л. С. теперь34,.
Вообще он мне давно не писал, а я не прочь получить от него письмецо. <...> Всех крепко обнимаю и целую.
Ваш. Даня.

18.11.1944.
Дорогие мои, все!
Получил ваше коллективное письмо, написанное в вечер дружест-венной встречи. Очень рад, что в семье великой... не забыли, помянули не злым, добрым словом.
Большое спасибо за поздравление. Как вам ответить? Написать во-семь писем? Нужно много времени. Нужно выпить столько водки и вина, сколько вы выпили. (...) Пишу трезвый. Прошу принять это к сведению.
Тебе, строгий отец семейства35, первые слова мои. Не уставай пить за мое здоровье и верь, я вернусь и мы еще повоюем. "Есть еще по-рох в пороховницах и жива казацкая сила" и пусть знает всяк, кто станет на нашем пути, что сокрушен будет словом и делом. Если ты, дорогой, не забыл меня за 3'/2 года, то осталось ждать совсем недолго. Спасибо за выдумку написать мне письмо. Я сразу увидел вас всех. Побыл с вами часок. Это много значит. Это бодрость и вера.
Старому другу второе слово. Сашко! Ох, и наговоримся мы, когда я приеду. (...) Ох и выпьем же мы за все. Во славу науки и вас - ее тружеников и рабов. Во славу дружбы. За дружество жизни и прочая и прочая. И выпитым рюмкам не будет счета, как нет меры, могущей измерить чувство дружбы моей. Бодрись, старый друг. Уже скоро.
Лидуша! Двадцать четыре страницы любовного письма - это со-лидный заказ даже для моего любвеобильного и любящего сердца. Не обращай внимания на то, что тебе говорят другие. Это они просто хотели выведать, а получала ли ты от меня любовное письмо. Любовь сильна не количеством страниц любовного письма. <...> Не ревнуй, не стоит.
Мушка! Ты права. Скромные лаборанты, конечно, кое-что пони-мают. (...)
Идочка! Предвкушаю уют и прелесть пребывания у вас. Не замедлю явиться немедленно прямо в Москву. Мои объятия всегда раскры-ты для вас (не говорите об этом супругу). Единственному не психоло-гу - мой привет.
Волевому Гуревичу36. Есть о чем поговорить. Боля - это кое-что у ребенка. А на войне - это вещь. <...> Постараюсь следующую встречу сделать более полной и пожать вашу руку в Москве и лично.
Марочка, дорогая! Твои слова мне особенно дороги и ценны. Уве-рен, что теплее, уютнее, приятнее, пьянее и веселее мне нигде уже не будет. Кажется, в военной песенке поется: "Жди меня и я вернусь, только очень жди..." Все равно приеду и именно к вам, к тебе и Алеш-ке.
Целую, обнимаю всех, всех.
Ваш Даня. Пишите.


25 Щерба Лев Владимирович (1880-1944) - академик АН СССР и АПН РСФСР, выдающийся ученый-физиолог и педагог, специалист по русскому и французскому языкам и методике их преподавания.
26 Каиров Иван Андреевич (1893-1978) - советский педагог и деятель народ-ного образования, академик АПН РСФСР (позже СССР), Герой Социалистического Труда. В 1944-1946 гг. действительно был заместителем президента АПН РСФСР В. П. Потемкина, с 1946 - президент АПН РСФСР, позже министр просвещения РСФСР.
27 Леонтьев А. Н., Запорожец А. В. Восстановление движения: психофизиологи-ческое исследование восстановления функций руки после ранения. М., 1945. Учебник психологии для школ был написан Б. М. Тепловым и принят в качестве стабильного. Однако 7-05.1942 Леонтьев писал Н. Г. Морозовой: "...я должен сделать учебник. Это второе большое дело". При переезде в Свердловск значительная часть рукописей. Леонтьева пропала; потом он к этому замыслу не возвращался.
'28 Диван был на месте. После переезда в Москву Д. Б. Эльконин целый год жил у Леонтьевых и спал на этом диване.
29 Луков Григорий Демьянович (1910-1968) o- видный украинский психолог, хороший знакомый Д. Б. Эльконина по Харьковской группе, крупный специалист в области военной психологии.
30 В это время решался вопрос о структуре подразделений Института психологии в связи с передачей его АПН РСФСР и соответственно вопрос о том, кто и какие руководящие должности будет занимать.
31 Все свои "долги-счета" Д. Б. Эльконин оплатил полностью: широко известны выполненные им и под его руководством фундаментальные работы по развитию предметных действий в раннем возрасте, по психологии детской игры, учебной деятельности младших школьников, возрастным особенностям подростков, а также созданная им теория периодизации психического развития в детском возрасте.
32 Лев Семенович Выготский скончался в Москве И июня 1934 г.
33 Леонтьева Маргарита Петровна (1905-1985) - супруга А. Н. Леонтьева.
34 Недавно в нашем журнале опубликованы материалы к докладу о сознании из архива А. Н. Леонтьева (Вести. Моск. ун-та. Сер. 14, Психология. 1988. № 3. С. 6-25; вступительная заметка А. А. Леонтьева - С. 3-6). Значительная часть этой работы посвящена взглядам Л. С. Выготского и их развитию {и частично преодо-лению) Харьковской группой психологов; состоялся ли этот доклад - неизвестно. Что касается отношения к Выготскому, оно оставалось тем же - его не переиздава-ли, не цитировали и если вспоминали, то, как правило, критически (см., например,, опубликованный в 1947 г. доклад Б. М, Теплова о 30-летии советской психологии).
35 "Строгий отец семейства" - А. Н. Леонтьев; Сашко - А. В. Запорожец; Лн-душа - Л. И. Божович; Мушка - Т. О. Гиневская; Идочка - И. Г. Диманштейн,. педагог, а затем научный сотрудник НИИ ОПП АПН СССР; "единственный не пси-холог" - муж И. Г. Диманштейн, по специальности юрист; Марочка - М. П. Ле-онтьева.
зе Гуревич Константин Маркович (род. 1906) - доктор психологических наук,, профессор, зав. лабораторией НИИ ОПП АПН СССР, крупный специалист в обла-сти психологии воли, способностей, психологии труда и психодиагностики.