History of psychology / История психологии

Как известно, в середине 1936 г., помимо "педологического постановления" и анти-педологической кампании, был начат еще один развязанный кровавой гэбней процесс: "патриотическая" анти-лузинская кампания. Сам-то Лузин был математиком и потому круги по воде и прочие обсуждения и осуждения, принято считать, прошли преимущественно в области естественных и точных наук. Тем не менее, кое-какие последствия этой кампании имели место и в психоневрологическом сегменте научных дисциплин, свидетельством чему [по меньшей мере] одна публикация того времени. Журнал "Фронт науки и техники" у нас уже фигурировал в связи с письмом в защиту К.Н. Корнилова за подписью ряда научных деятелей, известным из которых к настоящему времени остался, пожалуй, лишь некто Л. Выготский.

А вот в другой публикации этого журнала поминаются такие психоневрологи/физиологи, как Л.С. Штерн и [П.К.] Анохин, и как раз в связи с обсуждением проблемы «психологического раболепства к слову, напечатанному латинским шрифтом» и, вообще, идолопоклонства перед Западом среди советских ученых:

«В конце концов где же все были» — резонно спрашивала выступавшая на заседании засл. деят. науки проф. Штерн. Она указывала на чрезвычайно слабое развертывание самокритики в научной среде, плохую работу СНР и ВАРНИТСО в научных учреждениях. Л. С. Штерн много лет жила заграницей, связана до сих пор с ее научными учреждениями и она заявляет, что создавшийся в некоторых наших квалификационных учреждениях и среди многих ученых пиетет к опубликованным в иностранных журналах работ ни на чем не основан. «Нет ничего легче, чем напечатать любую, даже ничего не стоящую работу, заграницей». Особенно, если работа сдана за подписью лица, которое работает в лаборатории, возглавляемой известным ученым — она пройдет без всякого труда, без всякой редакции, даже если это будет невероятная глупость.

Проф. Анохин указал, что научная общественность ВИЭМ заклеймила вредительство Лузина. И в среде медицинских научных работников имело место «психологическое раболепство к слову, напечатанному латинским шрифтом». Работники ВИЭМ считают, что печатать советские работы заграницей можно и нужно, но они должны в первую очередь публиковаться у нас, должны быть сначала реализованы в практике нашего хозяйства.

Тема эта не утратила своей актуальности и в наши дни, и, к примеру, вот совсем недавно нашла свое творческое развитие в интереснейшем интервью на тему о лженауке и мракобесии (idem) президента Российской Академии Наук (РАН) академика Ю.С. Осипова:

Знаете, если человек – специалист высокого класса, то он будет и русский язык изучать, и читать статьи на русском. Это что за странная постановка вопроса? Почему мы, российские наши люди, должны учить английский язык, чтобы читать работы на английском языке, а там – нет? Многие выдающиеся математики с удовольствием публикуют статьи в русских журналах и не считают это зазорным.

Что же касается изоляционизма в 1920-30 годы, то, несмотря на определенную перекличку с современностью, там, на самом-то деле было все совсем по другому. И пока мы недоумевали по поводу причудливых изгибов кривой исторического развития науки, время от времени пописывая глупости типо того, что все контакты с Западом закрылись где-то там в начале 1930х и начался Ужасный Террор^TM, развязанный безжалостной Кровавой Гэбней^TM против Многострадальной Репрессированной Науки^TM, и никто из нас не мог внятно разъяснить ситуацию с изоляционизмом до войны, некто Ясницкий выпустил пару статей в Вопросах психологии по интересующему всех нас вопросу:

• Об изоляционизме советской психологии: зарубежные конференции 1920–1930-х гг.
• Об изоляционизме советской психологии: научные публикации 1920–1930-х гг.

Что можно сказать, статьи скучноваты, но, справедливости ради, богаты фактографией. Да, и еще графички с картинками хорошо получились. Разъяснение там так и не последовало, но надо отметить, журнал анонсирует публикацию большой "разъяснительной" статьи этого автора в одном из ближайших номеров:

Данные, представленные в этой статье и в предыдущей публикации этого же автора на тему изоляционизма советской психологии [8], с непреложностью свидетельствуют как о росте тенденций самоизоляции, характерных для всей советской науки начиная с середины 1930-х гг., так и о значительных усилиях по преодолению этой изоляции, очевидных в научной деятельности целого ряда советских психологов. За неимением места анализ этих двух противоречивых тенденций в научных коммуникациях советских ученых будет представлен автором в ближайших публикациях «Вопросов психологии»

Что ж, подождем, да поглядим, чего там такого особенного нам расскажут, чего никто из нас еще не знал...

Деятельность и побочное раздражение // Психоневрологические науки в СССР. М.; Л.: Медгиз, 1930. С. 71-73. Тезисы докл. на I съезде по изуч. поведения человека. Январь 1930 г.

Публикуется впервые с 1930 г.

( Деятельность и побочное раздражение, Соловьев, И.М., 1930 )