History of psychology / История психологии

Цитата:

Совершенно такой же ход мышления, хотя в применении к другим контекстам [...] мы видим в трудах одного из кумиров современной русской психологии, философии Выготского. Вот вам верх гуманизма. А на самом деле, если это тик от каких-то немногих интересных экспериментов, это был абсолютный, насквозь советский тоталитарист. Ведь мы привыкли врать.
Сейчас - пожалуйста, можно говорить, что угодно нет, а вот Выготского – не трогайте. И когда я пытался объяснить моему покойному другу Г.П. Щедровицкому, что твой Выготский непобедимо вульгарен, он говорил: «Но ты понимаешь, в том контексте…».

Источник и контекст: Мифология и сознание современного человека. Лекция Александра Пятигорского, прочитанная 21 февраля 2006 в клубе – литературном кафе Bilingua в рамках проекта «Публичные лекции Полит.ру».
В обсуждении участвовали: Виталий Лейбин (ведущий), Ян Чеснов, Глеб Павловский, Ольга Лобач, Леонид Пашутин, Генрих Штейнберг, Петр Иванов, Андрей Константинов и др

Как известно, в середине 1936 г., помимо "педологического постановления" и анти-педологической кампании, был начат еще один развязанный кровавой гэбней процесс: "патриотическая" анти-лузинская кампания. Сам-то Лузин был математиком и потому круги по воде и прочие обсуждения и осуждения, принято считать, прошли преимущественно в области естественных и точных наук. Тем не менее, кое-какие последствия этой кампании имели место и в психоневрологическом сегменте научных дисциплин, свидетельством чему [по меньшей мере] одна публикация того времени. Журнал "Фронт науки и техники" у нас уже фигурировал в связи с письмом в защиту К.Н. Корнилова за подписью ряда научных деятелей, известным из которых к настоящему времени остался, пожалуй, лишь некто Л. Выготский.

А вот в другой публикации этого журнала поминаются такие психоневрологи/физиологи, как Л.С. Штерн и [П.К.] Анохин, и как раз в связи с обсуждением проблемы «психологического раболепства к слову, напечатанному латинским шрифтом» и, вообще, идолопоклонства перед Западом среди советских ученых:

«В конце концов где же все были» — резонно спрашивала выступавшая на заседании засл. деят. науки проф. Штерн. Она указывала на чрезвычайно слабое развертывание самокритики в научной среде, плохую работу СНР и ВАРНИТСО в научных учреждениях. Л. С. Штерн много лет жила заграницей, связана до сих пор с ее научными учреждениями и она заявляет, что создавшийся в некоторых наших квалификационных учреждениях и среди многих ученых пиетет к опубликованным в иностранных журналах работ ни на чем не основан. «Нет ничего легче, чем напечатать любую, даже ничего не стоящую работу, заграницей». Особенно, если работа сдана за подписью лица, которое работает в лаборатории, возглавляемой известным ученым — она пройдет без всякого труда, без всякой редакции, даже если это будет невероятная глупость.

Проф. Анохин указал, что научная общественность ВИЭМ заклеймила вредительство Лузина. И в среде медицинских научных работников имело место «психологическое раболепство к слову, напечатанному латинским шрифтом». Работники ВИЭМ считают, что печатать советские работы заграницей можно и нужно, но они должны в первую очередь публиковаться у нас, должны быть сначала реализованы в практике нашего хозяйства.

Тема эта не утратила своей актуальности и в наши дни, и, к примеру, вот совсем недавно нашла свое творческое развитие в интереснейшем интервью на тему о лженауке и мракобесии (idem) президента Российской Академии Наук (РАН) академика Ю.С. Осипова:

Знаете, если человек – специалист высокого класса, то он будет и русский язык изучать, и читать статьи на русском. Это что за странная постановка вопроса? Почему мы, российские наши люди, должны учить английский язык, чтобы читать работы на английском языке, а там – нет? Многие выдающиеся математики с удовольствием публикуют статьи в русских журналах и не считают это зазорным.

Что же касается изоляционизма в 1920-30 годы, то, несмотря на определенную перекличку с современностью, там, на самом-то деле было все совсем по другому. И пока мы недоумевали по поводу причудливых изгибов кривой исторического развития науки, время от времени пописывая глупости типо того, что все контакты с Западом закрылись где-то там в начале 1930х и начался Ужасный Террор^TM, развязанный безжалостной Кровавой Гэбней^TM против Многострадальной Репрессированной Науки^TM, и никто из нас не мог внятно разъяснить ситуацию с изоляционизмом до войны, некто Ясницкий выпустил пару статей в Вопросах психологии по интересующему всех нас вопросу:

• Об изоляционизме советской психологии: зарубежные конференции 1920–1930-х гг.
• Об изоляционизме советской психологии: научные публикации 1920–1930-х гг.

Что можно сказать, статьи скучноваты, но, справедливости ради, богаты фактографией. Да, и еще графички с картинками хорошо получились. Разъяснение там так и не последовало, но надо отметить, журнал анонсирует публикацию большой "разъяснительной" статьи этого автора в одном из ближайших номеров:

Данные, представленные в этой статье и в предыдущей публикации этого же автора на тему изоляционизма советской психологии [8], с непреложностью свидетельствуют как о росте тенденций самоизоляции, характерных для всей советской науки начиная с середины 1930-х гг., так и о значительных усилиях по преодолению этой изоляции, очевидных в научной деятельности целого ряда советских психологов. За неимением места анализ этих двух противоречивых тенденций в научных коммуникациях советских ученых будет представлен автором в ближайших публикациях «Вопросов психологии»

Что ж, подождем, да поглядим, чего там такого особенного нам расскажут, чего никто из нас еще не знал...

Про то, как Лев Семенович Выготский метался по комнате, заламывая руки в сожалении, что кто-то там не считает его марксистом, а потом взял да и убил себя, не писал разве что ленивый. Небезынтерeсно глянуть, откуда все это пришло. А пришло все это от патриарха советской историографии психологии М.Г. Ярошевского, по сообщению которого эту историю ему поведала Блюма Вульфовна Зейгарник в своем интервью со знатным советско-российким ученым. Более того, текст этого интервью появлялся в печати. Любопытно, что сам текст прeтерпевал некоторые изменения с каждой последующей публикацией:

Источник	Ярошевский М.Г. В школе Курта Левина (Из бесед с Б. В. Зейгарник). Вопросы психологии, 1988'3. С. 178-179 (прямая речь Б.В. Зейгарник)	Ярошевский М.Г. Л.С. Выготский: В поисках новой психологии. Издательство Международного фонда истории науки. Санкт-Петербург: 1993. С. 16
Предшествующий контекст	Б.З. Левин чрезвычайно высоко ценил Л.С. Выготского. Об этом говорят его письма. В 1936 г. готовился специальный мемориальный сборник, посвященный Л.С. Выготскому. Для этого сборника К. Левин написал статью и прислал ее нам.	О том, как Выготскому трудно было жить не только из-за частых вспышек болезни, но и духовной атмосферы тех лет, хорошо знали близкие ему люди. Приведу фрагмент из сказанного мне Б.В. Зейгарник:
Цитата	Раз уж разговор зашел о Л.С. Выготском, скажу, что у него была очень тяжелая жизнь. Его обвиняли в том, что он не марксист, хотя он был настоящим марксистом. Он тяжело переживал, что его не понимают. И фактически он убил себя. Точнее: он сделал все, чтобы не жить. Но это уже другая тема.	"У Выготского была очень тяжелая жизнь. Он был гениальный человек, создавший советскую психологию. Его не понимали. Он бегал, я помню, как затравленный зверь, по комнате и говорил: "Я не могу жить, если партия считает, что я не марксист". Если хотите, Выготский фактически убил себя, или, я так бы сказала: он сделал все, чтобы не жить. Он намеренно не лечился."2
Сноска	----	2 Привожу высказывание Б.В. Зейгарник по имеющейся у меня магнитограмме. В сокращенном виде оно опубликовано в связи с воспоминаниями Зейгарник о школе Левина в журнале "Вопросы психологии" (см.: Ярошевский М.Г. В школе Курта Левина: Из бесед с Б.В. Зейгарник / / Вопросы психологии. 1988. № 3. С. 172—179).

Угу, "в сокращенном виде": найдите, мол, 12 отличий :). Вот примерно так не надо работать с первоисточниками, даже будучи Отцом Основателем Историографии "Репрессированной Науки^TM". А что там на самом деле Блюма Вульфовна поведала Михаилу Григорьевичу, который, если только верить тексту, опубликованному в Вопросах психологии (хм?), поспешил скомкать интервью сразу же после такого пронзительного и поразительного признания о причинах смерти Основателя и Классика Отечественной Психологии, --- мы, похоже, так уже и не узнаем.

... Ну разве что какой добрый человек не поленится добраться до той самой магнитофонной пленки и честно все, что там было, затранскрибирует да опубликует. Прелюбопытнейшая публикация получилась бы. Хоть сейчас на пару-тройку международных языков науки переводи да печатай в ведущих журналах, ага, с подробными комментариями. Да и в Вопросах психологии (или где-нибудь там еще, где ВАК велит печататься), думается, не отказались бы от такого текста...

( D=S-M: Отчаяние = Страдание - Смысл )

A human being is not someone as psychotherapeutic systems depict the human being, he is not someone that is concerned primarily and originally with complexes, conditions, conflicts, and problems going on within his psychological system, intrapsychically, as it were, but normally, fundamentally, originally, primarily, basically, any human being is concerned with something out there in the world, is concerned with someOne out there in the world, a work to do, a job to complete, a task, a meaning, a mission in life waiting for him, for him exclusively, to be materialized, to be actualized, by him and by no other person, right now, who else if not he. And finally, this, he does not do for himself: for his tranquility, for his discharge of tensions, for his inequilibrium, for getting rid of these stimuli, of this super-ego that is dissatisfied or obeying the father image, but he is doing [it] for the sake of the cause to serve, of another person to love. And not, and never, and never for himself only.[The End of Part II]

Source: http://flogiston.ru/blog/frankl

И.В.Ра­вич-Щер­бо:

Оче­вид­но, на­ста­ла по­ра вер­нуть­ся к тео­рии дея­тель­но­сти. Ко­гда-то, как я го­во­ри­ла, она как-то не­мно­го на­дое­ла, а за­тем фак­ты за­ста­ви­ли вер­нуть­ся к ней. Вот толь­ко что, к юби­лею Алек­сан­д­ра Ро­ма­но­ви­ча, его на­след­ни­ца пе­ре­да­ла мне па­поч­ку — ра­бо­ты Алек­сан­д­ра Ро­ма­но­ви­ча по на­след­ст­вен­но­сти, од­на из них боль­шая-боль­шая, в «Во­про­сах пси­хо­ло­гии» в ав­гу­сте вый­дет, там есть по­сто­ян­ные ссыл­ки на Вы­гот­ско­го и Алек­сея Ни­ко­лае­ви­ча как на ав­то­ров той кон­цеп­ции, на ко­то­рую опи­рал­ся Алек­сандр Ро­ма­но­вич, фор­му­ли­руя свой под­ход.

Е.Е.Со­ко­ло­ва: То есть это все — од­но се­ман­ти­че­ское по­ле?

И.В.Ра­вич-Щер­бо: Да. В 30‑е го­ды — да. Там есть пря­мые ссыл­ки на Вы­гот­ско­го, Ле­он­ть­е­ва. Это очень ин­те­рес­ная ра­бо­та, по мно­гим ли­ни­ям ин­те­рес­ная. Там есть ссыл­ки и на лю­дей, ко­то­рые не­по­сред­ст­вен­но экс­пе­ри­мен­таль­ную ра­бо­ту ве­ли, а имен­но на двух че­ло­век: од­на На­та­лья Гри­горь­ев­на Мо­ро­зо­ва (мы ее еще за­ста­ли, ко­гда при­шли на фа­куль­тет), а вто­рой — Б.Прайс (про не­го на­пи­са­но: «со­труд­ник на­шей ла­бо­ра­то­рии»). В ге­не­ти­ке есть три Прай­са, но я ни­ко­гда не слы­ша­ла рас­ска­зов о том, что у Алек­сан­д­ра Ро­ма­но­ви­ча в на­ча­ле 30‑х го­дов в ла­бо­ра­то­рии ра­бо­тал ка­кой-то аме­ри­ка­нец. Но, к сча­стью, бы­ва­ют за­ме­ча­тель­ные сов­па­де­ния: од­на аме­ри­кан­ка по­да­ри­ла мне свою книж­ку про близ­не­цов. И там у нее есть ссыл­ка на Брон­со­на Прай­са как на спе­циа­ли­ста и по ста­ти­сти­ке. А в де­ле у Алек­сан­д­ра Ро­ма­но­ви­ча есть за­пи­соч­ка (На­та­льи Гри­горь­ев­ны, оче­вид­но): она сей­час идет на се­ми­нар Прай­са по ста­ти­сти­ке и об­су­дит с ним ста­ти­сти­че­ские про­бле­мы этой са­мой близ­не­цо­вой ра­бо­ты. Я не­мед­лен­но пи­шу этой жен­щи­не пись­мо. И она мне при­сла­ла нек­ро­лог Б.Прай­са, он умер в 78 го­ду, и там на­пи­са­но, что в на­ча­ле 30‑х го­дов он два го­да ра­бо­тал в Ев­ро­пе и боль­ше все­го в Мо­ск­ве, в Ме­ди­ко-ге­не­ти­че­ском ин­сти­ту­те. А за­ме­ча­те­лен он тем, что он — ав­тор пер­вой фун­да­мен­таль­ной ра­бо­ты об ог­ра­ни­че­ни­ях близ­не­цо­во­го ме­то­да. На нее ссы­ла­ют­ся и по сей день. Она в 50‑м го­ду вы­шла, по­том в 75‑м пе­ре­из­да­ва­лась с до­пол­не­ния­ми… Так вот, в этом нек­ро­ло­ге ска­за­но, что ин­те­рес к дан­ной про­бле­ма­ти­ке впер­вые воз­ник у Прай­са имен­но в этом ин­сти­ту­те; это толь­ко Алек­сандр Ро­ма­но­вич мог сде­лать. И по­том я еще на­ча­ла ко­пать, и на­шла ста­тью 75‑го го­да (к сча­стью, этот жур­нал ока­зал­ся в Ин­сти­ту­те об­щей ге­не­ти­ки РАН), два ав­то­ра ее мне из­вест­ны, тре­тий со­всем не­из­вес­тен, но имен­но он-то и пи­шет, что в 36‑м го­ду (то есть в по­след­ний год ра­бо­ты ин­сти­ту­та) он со­брал три­ста с чем-то пар близ­не­цов, об­ра­бо­тал дан­ные… Ста­тья на­зы­ва­лась «Близ­не­цо­вое ис­сле­до­ва­ние ин­тел­лек­та в Рос­сии». Ока­за­лось, что струк­ту­ра его дис­пер­сии пе­ред вой­ной у со­вет­ских близ­не­цов бы­ла та­кая же, как в аме­ри­кан­ской по­пу­ля­ции к мо­мен­ту на­пи­са­ния ста­тьи. А это уже 70‑е го­ды. И опять-та­ки без Алек­сан­д­ра Ро­ма­но­ви­ча ни­че­го та­ко­го не мог­ло быть. А его идеи ос­но­ва­ны на кон­цеп­ции, к ко­то­рой он все вре­мя от­сы­ла­ет, — Вы­гот­ский, Ле­он­ть­ев…

http://anleontiev.smysl.ru/vospomin/i-cherbo.htm

Abstract

Ещё недавно мы говорили о несостоявшейся конференции памяти Выготского 1981 года, а сегодня уже отсканированную книжку можно найти в сети:

Давыдов В.В. (отв. ред.), Зинченко В.П., Мунипов В.М., Радзиховский Л.А.
Научное творчество Л.С. Выготского и современная психология, 1981

а заодно и такой библиографический раритет как

Леонтьев А.Н., Запорожец А.В.
Восстановление движения: психофизиологическое исследование восстановления функций руки после ранения
Советская наука, 1945

Update. Проблемы с регистрацией/загрузкой на библиотечном сайте. Тексты временно доступны по другому адресу, качать можно отсюда:

Леонтьев А.Н., Запорожец А.В. (1945)

Научное творчество Л.С. Выготского (1981)